В этом году 95 лет исполняется жемчужине архитектуры конструктивизма – Дому Наркомфина. В 1930-м, на заре сталинской эпохи он был возведен как символ духа времени – архитектурное дерзание, желающее стереть границы между частным и общественным, между формой и эстетикой. Непросто сложилась его судьба, многие годы объект находился в аварийном состоянии и даже три раза попадал в список «100 главных зданий мира, которым грозит уничтожение». Однако нашлись и силы, и время для его художественной реконструкции. Сейчас здание на Новинском бульваре – один их архитектурных бенчмарков столицы, да, пожалуй, и всей России.

Недаром опрос на конференции «Комфортный город 2020. В поисках новой гравитации» признал реставрацию Дома Наркомфина самым значительным проектом 2020 года.

Первый дом с разными типами жилья

Дом для работников Наркомата финансов был построен в 1930-году известными советскими архитекторами Моисея Гинзбурга и Игнатием Милинисом. В процессе постройки Гинзбург использовал свои идеи и фантазии по планировке жилых комплексов, в том числе те, что были высказаны им в книге “Жилище”.

Одной из главных особенностей дома стала его «опционность» и заточенность под жителя.  Дом располагал квартирами-ячейками разных типов: одни из них были предназначены для больших семей, другие – для отдельных жильцов. Главе самого ведомства, как полагается, были выстроены большие апартаменты на крыше – первый советский пентхаус.

В 1930-х, во времена, когда даже многодетным семьям порой могли выдать лишь комнату в коммуналке, такой подход – с разнометражной площадью, учитывающей разные типы жилья – считался весьма прогрессивным. В будущем советская власть применит его при массовом жилом строительстве, когда в зависимости от количества проживающих будут выдаваться квартиры разной комнатности.

Рожденный на заре социалистической эпохи дом отражал в себе все веяния своего времени, и прежде всего тягу к обобществленному быту и взаимодействию.  Здесь были и общая столовая, и солярий на крыше.  Дом стоял на колоннах-«ножках», а пространство первого этажа подобно античному портику представляло собой общественный локус для встреч и разговоров.

Столовая дома Наркомфина исправно кормила жильцов «горизонтального небоскреба». Приходили сюда и из соседних домов – место пользовалось неизменной популярностью.

Для детей в коммунальном корпусе были созданы детские группы, а в парке располагалась современная «лавандерия», то бишь прачечная.

Словом, это был дом новой формы для человека нового типа.

Впрочем, уже к середине 1930-х годов колонны были заложены – там появились новые коммуналки для жильцов. Впоследствии дом неоднократно видоизменялся и ремонтировался, пока не дошел до обшарпанного и откровенно аварийного состояния.

Вернуть ему оригинальный облик и дух – это и была та задача, которую ставили перед собой реставраторы. А чтобы понять дух, нужно окунуться в архитектуру.

Архитектурный очерк: конструктивизм и Зазеркалье Алисы

Конструктивизм в архитектуре, во многом, был вдохновлен живописным авангардом – прежде всего супрематизмом и кубизмом. Казимир Малевич с его «Черным квадратом» был первым, кто во главу угла поставил абсолютное доминирование формы над внутренним наполнением. Конструктивизм считал, что пространство, лишенное дополнительной культурной нагрузки, отсылок к прошлым стилям, функциональное и эстетичное само по себе, является смыслом бытия архитектурного объекта.

«Сбросив архитектуру прошлого с парохода современности», конструктивисты признавали только геометрические формы и чистые цвета. Их «Богом» была функциональность. Но функциональность, отвоевывающая право быть искусством. Ограничив себя в декоре и художественных деталях, представители нового стиля всецело сосредоточились на линии и объеме, и достигли в этом непревзойденного мастерства.

Во Франции к этому направлению относится Ле Корбюзье, в Германии – представители школы Баухаус. Была своя школа и в Советском Союзе. Один из ее представителей – Моисей Гинзбург, «выполняя и перевыполняя план архитектурного творчества» вложил в Дом Наркомфина множество собственных идей.

Простой в инструментарии, конструктивизм непрост в содержании.  Он «сворачивает» пространство в нужные формы. В Доме Наркомфина это заметно лучше всего. Этаж дома, например, может выглядеть так: две лестничные клетки ведут в один общественный коридор, высота потолков в котором 2,25 м. Двери в коридоре черные и белые, перемежаются как клетки на шахматной доске.

Функциональная однотипность, однако, обманчива. Открыв дверь, вы не найдете за ней типовой стандартной квартиры. Осмотр ее подобен путешествию Алисы по Зазеркалью. Войдешь в помещение – попадешь в верхнюю ячейку-квартиру. Перед тобой дверь и санузел, а дальше – лестница в верхнюю часть квартиры, она располагается на пол-этажа вверх. Здесь двухсветная гостиная с высокими (3,5 метра) потолками. Окна гостиной глядят на запад. Следующая лестница и подъем на пол-этажа – в спальню, окна которой глядят уже на восток – ведь оттуда встает солнце и будит жильцов. «Солнце красит нежным светом…». Утро, и Стране Советов пора на работу.

Но сначала, сразу после подъема – душ и возле спальни – душевая. Объем этого яруса строго ориентирован и, если смотреть квартиру в разрезе, располагается он над прихожей и санузлом первого яруса.

Что там за черной дверью, мы уже поняли. А вот что за белой? Лестница из прихожей ведет нас глубоко – сразу на целый этаж вниз. Там тоже гостиная, а вот спальня…нет, не располагается уровнем ниже – она находится с гостиной на одном ярусе. Это было нужно, чтобы поместить общий коридор между спальнями верхней и нижней квартиры, тем самым сэкономив пространство.

В итоге, получаем многоуровневые апартаменты в 36 кв. м, со спальней гостиной, душевой и санузлом. При этом жилье выглядит современно и эстетично даже по меркам дня сегодняшнего.

В те времена, в 20-х – 30-х, были широко распространены Дома-коммуны – с общим бытом и общим жилым пространством. Однако Дом Наркомфина немного не таков, его идея все же другая. Как говорил сам Гинзбург – это дом переходного типа, он должен плавно готовить жильцов к «… переходу на более высокую форму общественного уклада жизни». При этом дом предлагает ее, а не навязывает декретом. Поэтому вместо Улья рабочего класса получился скорее Дворец пролетария. Скромно и со вкусом. Общественные пространства не столько сплачивают и сплавляют коллектив в единую жизнь, сколько предоставляют отдельному жильцу доступ к комфортной оперативной среде. Так, даже коридор имеет форму общественного пространства, однако выходя в него из своей трехуровневой квартиры, ты можешь пойти по коридору куда лично тебе нужно.

Можно – на крышу с открытой верандой и солярием, а можно в коммунальный корпус – в нем планировалось расположить спортзал и сразу две столовые – общую и летнюю на крыше.

Реставрация: блоки Прохорова и огромные стекла

После долгих мытарств дом пришел в негодное, обветшалое состояние. Восстановить его с помощью «умной реставрации» взялись компания “Лига прав” и архитектурное бюро “Гинзбург Архитектс”.

Проект реставрации длился четыре года, задача состояла в том, чтобы одновременно восстановить памятник архитектуры до оригинально состояния, и в то же время превратить его в объект элитной жилой недвижимости.

Сначала взялись за восстановление инженерных коммуникаций. Дело это было не из легких. Советский инженер Прохоров, готовивший технологическую оснастку дома Наркомфина, стандартных решений не признавал. Его новаторский по меркам 1930-х годов подход заключался в том, чтобы найти пространство для всего, не меняя объема, а значит и художественной выразительности. В результате появились “блоки Прохорова” –  это пустоты и лакуны в перекрытиях между квартирами и этажами. Именно здесь прокладывались канализационные, вентиляционные и водоводные пути.

Еще один слой реставрации – восстановление оригинальной цветовой гаммы. Изначально дом Наркомфина был однотонным снаружи и ярким внутри. Функциональные цвета – желтый, зеленый, синий играли ту же служебную роль, что и яркие окраски для скамеек в парке Чаир, а также для автобусов первых пятилеток. Они радовали глаз среди серости и маркировали служебные пространства. При этом цвета была спокойными, без крикливости и китча.

Исконные цветовые решения были в свое время утрачены в результате многочисленных ремонтов и переделок дома.  Что-то облупилось, иное же лежало под множественными слоями новой отделки.

Например, для достижения изначального – зеленого – цвета стен, студенты реставрационного колледжа сняли семь слоев краски.

Еще одна проблема – работа со стеклом. Оно создавало нужный объем и светоносность. Было принято решение стеклянные витражи в коммунальном корпусе оставить полностью оригинальными, они были лишь очищены и покрашены.

Восстановили и сдвижные окна, для них были созданы новые железобетонные неподвижные элементы и отреставрированы подвижные деревянные. Так что вновь заискрилось ленточное остекление, характерное для 1930-х годов! Снова «взглянули на мир» огромные сетчатые линзы конструктивистских окон.

Помимо реставрации, в ходе восстановления дома много занимались репликами, то есть изготовлением новых вещей «под старину». Так, чугунные радиаторы были сработаны на том же заводе в Егорьевске, что и оригинальные в 1930-м. Светильники выполнили по фотографиям.

Сейчас в элитных квартирах комплекса есть и современные, и аутентичные детали, классическая метлахская плитка и новые дверные ручки, которые блестят, как оригинальные.

Недаром объект считается одним из лучших проектов по реставрации последнего десятилетия. Столько воды утекло, но дом по-прежнему элитный, как и 95 лет назад.

Источник: rcmm.ru